Мы читаем Новый Завет в переводе – это настолько для нас привычно, что читатель обычно уже как будто и забывает, что изначально этот текст был написан вовсе не на нашем языке. Многие при этом знают, что язык оригинала древнегреческий, кто-то помнит, что разговорным языком в Палестине был тогда арамейский, и что многие изречения из Евангелия звучат совсем по-особому, если произнести их по-арамейски… Но, в самом деле, на каком языке говорил Христос с апостолами?
Мы не можем дать абсолютно точного ответа на этот вопрос, ведь записи этих бесед до нас просто не дошли. Но ученые могут с высокой степенью уверенности сказать нам, на каких языках вообще говорили в Палестине того времени. Им позволяют это сделать найденные частные письма и разного рода надписи, свидетельства историков… и сам текст Евангелия, в конце-то концов.
Чтобы понять языковую ситуацию в Палестине первого века, перенесемся сначала… в современный нам город Душанбе. Во-первых, у тамошних таджиков есть общий разговорный язык, современный таджикский. Во-вторых, есть язык классической культуры – фарси. Он похож на современный таджикский, но далеко не тождествен ему; всякий образованный человек его хорошо понимает и может что-то на нем сказать, но в быту им обычно не пользуется. Есть язык межнационального общения, русский, на котором таджики разговаривают с представителями иных народов. Сказать на нем несколько слов может практически любой человек, но хорошо владеют им только люди, получившие высшее образование особого рода – советское. Наконец, пробивает себе дорогу самый престижный и могущественный английский язык: можно увидеть некоторые английские надписи, можно даже встретить человека, способного на нем объясниться (в гостинице или в компьютерном клубе), но на городском базаре или в троллейбусе он совершенно бесполезен. Зато на нем говорят приехавшие в страну бизнесмены и сотрудники гуманитарных организаций.
Вот примерно то же самое было и в Палестине. Проще всего сказать о тогдашнем «английском» – это был латинский язык, на котором говорили меж собой римские солдаты и администраторы. Они оставили после себя некоторое количество надписей, но все они связаны исключительно с самими римлянами. Евреи могли употреблять латинские слова, говоря о римских реалиях (таких, как упомянутые у Марка «легион» – воинская часть, или «кодрант» – мелкая монета), но собственно на латыни они не говорили.
Языком межнационального общения у евреев, как и во всем Восточном Средиземноморье, был греческий – наследство тех времен, когда греческие правители владели всеми этими странами и приучали своих подданных к своему языку и культуре, совсем как в СССР приучали к русскому. Маккавейские книги рассказывают о том, что далеко не все евреи были прилежными учениками, но… выучили язык со временем практически все, хотя и в разной степени. Некоторые евреи, такие, как Иосиф Флавий, овладели им в совершенстве и оставили литературные произведения, ни в чем не уступавшие творениям самих эллинов. Другие, как можно судить по частным письмам, говорили кое-как, со множеством ошибок, но объясниться в общем и целом могли. Кстати, Евангелие от Марка написано как раз на таком «корявом» греческом (а самый лучший стилист среди Евангелистов, безусловно, Лука).
В быту палестинские евреи действительно обычно разговаривали на арамейском, хотя в особенно эллинизированных городах (таких, как Кесария) легко могли переходить и на греческий. Арамейский был перенят ими у других могущественных соседей, еще во времена вавилонского пленения – именно этот язык оставался основным средством общения разных народов и в Вавилонской, и в Персидской империях. Он был достаточно близок к древнееврейскому, и потому евреи легко перешли на него. Мы видим в Евангелии отдельные слова Иисуса, записанные именно так, как они прозвучали, и чаще всего это именно арамейский. Знаменитые слова, произнесенные Им на кресте: «Или́, Или́! лама́ савахфани́», как передаются они в Синодальном переводе (Матфей 27:46) – это цитата из 21-го псалма, но Христос обратился к Отцу и спросил, почему Тот оставил Его, по-арамейски, а не на древнееврейском – языке оригинала.
Говорили ли вообще на этом языке в те времена? Да, и даже писали письма. До нас дошла небольшая частная переписка именно на еврейском, но… в одном из писем, написанных по-гречески во время восстания против римлян, борец за независимость своего народа особо оговаривает, что по-еврейски писать в тот раз у него не было настроения. Значит, не так-то это было ему просто. Этот язык всякий образованный еврей должен был понимать хотя бы уже потому, что именно на нем читалось в синагоге Писание, и при некотором усилии он мог сам говорить и писать на нем. Но для большинства людей, как мы можем судить, этот язык уже не был родным, думали они не на нем, и даже Христос на кресте молился по-арамейски.
Кстати, различить эти языки не всегда просто. В античности и в средневековье греки и римляне постоянно смешивали названия еврейского, арамейского и сирийского языков (последний, строго говоря, есть разновидность арамейского). Можно встретить в средневековых источниках утверждение, что самый древний язык на свете, на котором еще Бог разговаривал в Эдеме с Адамом – это сирийский. Конечно же, на самом деле имеется в виду еврейский как язык оригинала Ветхого Завета, но греки и римляне не замечали между ними особой разницы.
Самое поразительное, что Евангелия донесли до нас только отдельные еврейские и арамейские слова. Евангелисты писали так, чтобы было понятно как можно большему числу людей и не смущались тем обстоятельством, что греческий не способен передать какую-то тонкую игру слов и поэзию оригинала. Давайте сравним: «Отче наш, иже еси на небесех…» – длинная, тяжелая фраза. По-гречески немного короче: «Патер имон, о эн тис уранис…» Зато по-арамейски тут всего два слова, кратких, емких, звучных: «Авун дбашмайя». И звучит такое обращение для ближневосточного человека совершенно естественно даже сегодня – я сам слышал, как ливанские верующие обращались к своему митрополиту «абуна», т.е. «наш отец».
Так евангелисты, по сути, раз и навсегда отказались от идеи какого-то особого священного языка для христиан, хотя на практике эти идея не раз будет появляться в истории Церкви. На каком именно языке было сказано, как в точности прозвучало – не так уж и важно, оказывается. Впрочем, в этом нет ничего странного. Христианство есть вера не в некий набор священных слов, а в Слово, воплотившееся «нас ради человек и нашего ради спасения», и никакие словесные формулировки не передают этого Слова в полноте.
